|
Главным моим ощущением в этом
сознании была не испытанная прежде легкость. Все остальные чувства
исчезли. Ни боли, ни удушья, ни чувства долга - ничего. Я не испытывал
даже потребности двигаться, дышать или предаваться беспокойным мыслям.
Впрочем, утверждени, что я не испытывал этой свободы никогда раньше,
было не совсем верным. Где-то в глубине моего сознания брезжило
воспоминание о том, что это уже происходило со мною. Но и оно не
беспокоило.
Некоторое время я предавался
этому божественному ощущению, потом решил выяснить, где я нахожусь.
Осмотревшись, я понял, что все еще в лодке; что света в ней нет, но
окружающее меня пространство ясно мне до последней детали. И пространство
это не пусто. Я попытался подобрать слова для обозначения этой
наполненности, обитаемости, но не смог. Решив, что пытаться сформулировать
то, что я едва ли когда-нибудь стану описывать речью, не стоит
беспокоиться, я направился к выходу.
Мир, открывшийся мне, когда я
выбрался сквозь пробоину, заставил меня замереть от изумления. Все подводное
пространство, казалось, состояло из разноцветных, светящихся,
переливающихся пятен. По сравнению с этим зрелищем любой празднично
расцвеченный город показался бы попросту убогим. Мелкие самоцветные точки
покрывали обшивку корабля, его антенны таинствено мерцали в
иссиня-зеленом сумраке, а края пробоины пульсировали золотом, как угли
затухающего костра. Внизу, на песке я заметил человеческую фигуру. Это был
капитан.
- Словно северное сияние!.. -
восхищенно сказал он, когда я спустился и встал рядом с ним на синий песок.
Я понял, что он, как и я, любуется светящимся морем.
Легкое колыхание за нашими спинами
возвестило о том, что другие матросы тоже покинули места, где их
застала гибель, и спускаются на подводную твердь. Они изумленно
оглядывались, тихо переговаривались между собой.
- Вероятно, наше плаванье еще не
закончилось... - произнес капитан и мерной поступью предводителя двинулся
вперед. Мы отправились следом, а в арьергарде, скользя на высоте
человеческого роста над песком, тихо плыла наша лодка.
- ... Норвежские экологи опасаются, что
это повлечет за собой повышение радиоактивного фона, как на месте
трагедии, так и по всему побережью Баренцева моря... - монотонно
пробубнил диктор. Лицо сына Бора на мгновенье исказила гримаса презрения и
горечи. Будь рядом с верховным асом в это время хоть кто-нибудь, он не
позволил бы себе эту слабость. Но его одиночество разделяла лишь пара
угрюмых воронов, молчаливых во всем, что не касалось приказаний Одина.
- Мертвецы. Пища червей, - с
невыразимым отвращением произнес ас своим бессловесным спутникам. - Теперь
они только опасаются! Разучились быть мужчинами, разучились быть воинами!
Вот уже сколько времени никто из них не умирал с оружием в руках. А ведь
когда-то это было племя героев, мой любимый народ! Кого я поведу на
последнюю битву?
И Один погрузился в мрачные раздумья.
Вороны молчали, нахохлившись, только глаза их мрачно сверкали из черных,
как ночь, перьев.
- Разве только умерший с мечом
считается достойным твоих покоев, мудрый Игг? - прокаркал в напряженной
тишине скрипучий голос Думающего.
- Что ты хочешь сказать, Хугин? -
недоверчиво спросил ас, выдернутый из своих размышлений.
- Тот хирд, что пошел ко дну вместе со
своим драккаром, разве он не состоял из достойных воинов? Разве они не
сражались с Судьбой до последнего? Я только спрашиваю, мудрый, разве
наконуне Гибели Богов действуют еще былые законы?
- Где сейчас эти хирдманы? - угрюмо
спросил Один вместо ответа.
- Движутся в сторону Корабельного
Двора... - равнодушно пожал плечами Думающий и замолчал.
От подводной красоты начинало рябить в
глазах, и я, опустив взгляд, принялся следить за шагами капитана. Когда
он наступал, песок взметался небольшими фонтанчиками, а когда он поднимал
ногу, начинал опускаться, поэтому следы на дне оставались нечеткими, почти
незаметными. Я посмотрел себе под ноги, на запорошенные словно бы
искрящимся снегом ботинки, и пропустил момент, когда капитан остановился.
Сзади донесся слитный вздох изумления.
Из сине-зеленой дымки, которая
смыкалась в непроглядную тьму в сотне метров от нас, белесоватым золотом
высветилось громадное, чешуйчатое тело. Кому оно приналдежало трудно было
даже представить - настолько оно было велико. Чешуи, по форме
напоминавшие щиты былинных богатырей и по крепости им не уступавшие слабо
мерцали в донном сумраке.
- Если это змейка, то она запросто
может обвиться вокруг всего шара! - с уважением сказал кто-то у меня за
спиной.
- А так оно и есть! - ответил низкий
женский голос справа. - Это мировой Змей, он оплетает весь Мидгард.
Мы обернулись. Даже вблизи от этого
морского чудовища девушка, неожиданно появившаяся и заговорившая с нами,
казалась великаншей. Она была вдвое выше самого высокого из нас. Одета
обитательница моря была в длинное прямое платье с передником, а в руках
держала рыбачью сеть.
- Меня зовут Ран, - не церемонясь,
представилась великанша.
- И я часто выхожу встречать гостей
Корабельного Двора. Не стоит заглядываться на этого ублюдка Локи, лучше
поспешим - Ньёрд не любит, когда гости задерживаются.
- Ньёрд? - недоуменно переспросил
капитан. - Кто это?
- Владыка северных морей, а теперь и
ваш, - лаконично отрезала великанша и широким шагом направилась вдоль
мерцающего бока Змея.
- Похоже, владыка Асгарда совсем
ополоумел, сидя в своем зверинце! - язвительно констатировал Локи. В
ответ на его реплику пара волков, лежавших у подножия трона Одина молча
вздыбила шерсть на загривках. Лицо самого верховного аса в этот момент не
выражало ни малейшего недовольства, но Гери и Фреки прекрасно
чувствовали внутреннее напряжение своего господина. Прозорливый Локи не
смог скрыть улыбки торжества.
- Перестань, Лодур, - попытался
урезонить аса Хеймдалль, - И ты, Игг, не злись. Ведь Лодур в чем-то прав -
твое желание взять этих воинов в свой хирд противоречит Законам Девяти
Миров, а Им подвластны все - и асы и ваны. И потом - многие из тех, кого
ты желаешь видеть в своих чертогах - христиане.
- Распятому богу не добраться до них
сейчас - ведь он берет только души погребенных по своему обряду. - ответил
Стражу Один.
- Тела этих воинов покоятся слишком
глубоко, ни одному колдуну их не отпеть. А что касается Законов, то перед
наступлением Рагнарёка и Они перестают действовать.
- Ты считаешь, Игг, что Гибель Богов
уже близка? - с сомнением поинтересовался Хеймдалль.
- А разве ты сам этого не видишь,
Страж? - в свою очередь спросил верховный ас. - Оглядись вокруг - брат
убивает брата, отец склоняет на блуд дочь, войны не прекращаются ни на
минуту и в каждой гибнет много больше людей, чем в великих сражениях
древности.
- Но так было всегда - растет население
Мидгарда - растут и беды, ими чинимые... - развел руками Хеймдалль. Его
перебил Локи.
- Похоже, грозный владыка струсил. А у
страха, как известно, глаза велики - вот он и принял безобидные забавы
людей за предвестье своей гибели. А с чего бы им не забавляться, если я
вложил в них часть своей сущности?..
- Да, в душах людей всегда жило семя
подлости, посаженное тобой, Лодур, - с горечью произнес Один. Но никогда
еще оно не давало таких пышных всходов. В Мидгарде почти не осталось
людей, достойных войти в Валгаллу, они мертвы уже при жизни. Начнись
Рагнарёк уже завтра - и они стремглав полетят занимать места на Нигльфаре,
под твоим знаменем, Лофт. Поэтому я хочу спасти тех, чьих душ еще не
коснулось тление.
- Что ж, судьбами воинов ведают
выбирающие мертвых - спроси у них! И не забудь известить меня о
результатах разговора - как-никак я тоже лицо заинтересованное! -
усмехнулся Локи и исчез. Воцарилось тяжелое молчание. Первым его нарушил
Один.
- Лофт прав, надо спросить у валькирий
- им ведомы судьбы воинов, и я не вправе перечить им.
- А я-то чуть было не поверил, что ты и
впрямь решил попробовать Законы на прочность! - воскликнул удивленный
Страж.
- Я не настолько самоуверен,
Хеймдалль, но в этих существах есть частица и моего духа, - грустно
улыбнулся владыка Асгарда.
Ноатун - Корабельный Двор, и впрямь
оправдывал свое название. За каменной изгородью высился длинный
одноэтажный дом - настолько протяженный, что видна была только часть его,
обращенная к воротам. А вокруг ограды покачивались корабли. Каких только
не было!.. От длинных весельных, украшеных драконьими мордами, до
сверхсовременных крейсеров, от утлых рыбачьих лодчёнок до бронированных
городов, утыканных перископами. Мы изумленно закрутили головами. Только
капитан был сдержано-серьезен. Когда в дверях дома показался хозяин, он
сделал шаг вперед и отдал честь - четко, как на параде.
- Приветствую тебя, мореход, -
ответил Ньерд, подходя ближе. Войди в мой дом и займи за столом место,
принадлежащее тебе по праву. Пусть твой хирд тоже разместится, как ему
удобнее. Служащие мне ни в чем не будут знать отказа.
Вскоре мы уже сидели за длинным
пиршественным столом вместе с другими мореплавателями. Сборище было таким
же пестрым, как и виденная у ограды флотилия, а одежда моряков зачастую
была в не менее плачевном состоянии, чем корабли. Прислуживали
исключительно женщины - разносили жареное мясо, лили из кувшинов в
подставленные рога и кружки пиво. Я не догадывался, были это утонувшие
пассажирки или какие-нибудь местные обитательницы и хотел
поинтересоваться об этом у своего соседа в английской форме времен второй
мировой войны. Но в этот момент у ближайшего к выходу конца стола появился
сам Ньерд со спутником весьма странного вида.
Одет пришедший был точно так же, как и
хозяин - в просторную, до колен рубашку, обильно вышитую золотом, в
кожаные штаны и узорные ботинки. Но на этом сходство кончалось. Лицо
пришедшего было страшно - иссеченное морщинами, обожженное солнцем и ветром
до горшечного цвета, с хищным, горбатым носом и тонкими, как бледные нити
губами. Пронзительный взгляд его единственного глаза словно прожигал
насквозь, вторая, широко распахнутая розовая глазница была пуста. Русые
волосы и борода вошедшего были наполовину седыми.
Словно почувствовав беззвучный приказ,
исходивший от этого одноглазого, наш капитан медленно поднялся со своего
места и пошел навстречу. Не дойдя нескольких шагов, он остановился и
отсалютовал вошедшему кортиком.
- Я пришел говорить с тобой и твоим
хирдом, - хриплым низким голосом произнес вошедший. - Я - Один,
владыка Асгарда и предводитель богов во время последней битвы. Сейчас вы
не в моей власти - ведь вы утонули, а не погибли в битве. Но вы погибли как
герои, пожертвовав надеждой на спасение ради блага вашего мира. И потом -
близится Рагнарёк, и Законы, правящие девятью мирами перестают действовать.
- Что такое Рагнарёк? - спросил
капитан.
- Гибель богов.
Братья начнут биться друг с
другом,
родичи близкие в распрях погибнут;
тягостно в мире, великий блуд,
век мечей и секир,
треснут щиты,
век бурь и волков,
до гибели мира;
щадить человек человека не станет.
Так сказала прорицательница. Как
видишь, довольно похоже на то, что происходит в вашем мире. У меня нет
оснований не верить ее словам. В Валгаллу - чертог избранных воинов - вам
не попасть. Но валькирии сказали, что ваша судьба после вашей смерти им
не подвластна, а Фрейя обещала свое покровительство. поэтому я предлагаю вам
выбор - остаться мертвецами или погибнуть.
- Прости меня, мудрый, но я не вижу
разницы, - почтительно произнес наш капитан.
- А между тем она огромна. Мертвые
мертвы бесповоротно, у них нет шанса увидеть свет нового мира. Но
те, кто будет сражаться на моей стороне, за обновленный мир и против
своих же близких, получат возможность попасть в новую Валгаллу. Вёльва
предсказала это:
Чертог она видит
солнца чудесней,
на Гимле стоит он,
сияя золотом:
там будут жить
дружины верные,
вечное счастье
там суждено им.
- А какова твоя судьба, мудрый? -
спросил капитан.
- Я погибну среди первых. Возможно моя
душа будет пировать с вашими - но как душа простого воина, а не бога.
- Я не вправе решать за своих людей, -
подумав, сказал капитан. - Но я готов пойти за тобой, мудрый. Ведь я уже
умер один раз за этот мир - так отчего бы не умереть снова, за то, чтобы
новый мир был мудрее гибнущего.
Я смотрел на капитана во все глаза, и
поэтому не заметил, как с противоположной стороны стола медленно,
очень медленно, встал самый младший наш мичман.
|
